All we need in this world is some love (c)
Название: Зимняя любовь: Эпилог
Автор: miyamiaki
Оригинал: miyamiaki.livejournal.com/35083.html#cutid1
Переводчик: Sirian
Пэйринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Summary: Прошло три года с момента их встречи той судьбоносной зимой. Каждый чего-то добился, были ли это смелость или сила. В их жизнях произошло много изменений, пока они были вдали друг от друга, и Джин с Казуей встречаются вновь, и снова вспыхивают старые чувства, которые нужно поставить в соответствие с настоящим.
часть 1
Я понимаю сейчас, что чувство любви к кому-то важно
И не забывая, я продолжаю это чувствовать
Неважно, сколько раз может измениться мой адрес
Твой голос, твои мечты не сотрутся из моей памяти
Даже если пройдет время, и я влюблюсь снова
Я все еще буду помнить тебя
Судьба, что свела нас вместе, и теплота, которой мы делились,
От всего сердца могу сказать – я рад, что это был ты.
До того дня, пока мы не сможем встретиться снова…
Каменаши Казуя прижал ноги к груди и потянул на себя теплое пушистое одеяло из овечьей шерсти, которым был застелен футон, накрывая замерзшее тело. Его родители были твердо убеждены, что кондиционеры вредны для здоровья, хотя и приобрели ионизатор для дома. Так, вместо использования экологически безопасного обогревателя, уютно устроенного в его комнате, Казуя застрял тут, с бутылками горячей воды, которыми его мать снабжала каждую ночь, тем самым практически не позволяя ему вылезать из кровати. Глубоко вздохнув, Казуя раздумывал, почему его родители такие старомодные в этой тяге к странным вещам.
Казуя смотрел на улицу через балконное окно своего второго этажа. Застенчивая улыбка тронула его губы при виде падающего снега - каждая снежинка казалась сверкающей, словно залитой лунным светом. тихо звучавший на фоне голос знаменитого спортивного комментатора, бывшего олимпийского чемпиона по фигурному катанию, объявлял результаты соревнований прошедшего года в Токио, следом пошли результаты других районов.
Казуя взял рамку цвета шампанского с прикроватного столика, нежно смотря на фотографию маленького Джина. Старомодная рамка красиво дополняла выцветшую фотографию, оживляя цвета, а гравировка напоминала ему снег, который, как думал Казуя, идеально подходил для снимка. Его пальцы задержались на маленькой фигурке, перед тем как он нежно поцеловал холодную поверхность стекла. Покраснев от собственного жеста, Казуя немедленно лег на кровати, укрываясь с головой, чтобы скрыть вспыхнувшее лицо.
Удача снова с Аканиши Джином…Третий год после его возвращения на лед, и он был близко к первому месту в этом году на соревнованиях в Токио - если бы только не рисковал так беспечно в исполнении решающих элементов, пытаясь сделать эти тройки.
«Джин…», сонно пробормотал он, медленно проваливаясь в сон.
Ярким ранним утром, когда было уже 12.15 - для Казуи, не спавшего всю ночь и смотревшего специальную передачу, которая транслировалась в ночь перед соревнованиями по фигурному катанию по всей Японии, где анализировали всех участников - Танака Коки хлопнул дверью в спальню, тем самым разбудив его. Казуя устало потер глаза при этом внезапном вторжении. Коки усмехнулся примирительно, сложив руки вместе, белое полотенце свисало с рук. Бессвязно ворча, Казуя выскользнул из кровати и, пошатываясь, вышел из комнаты в помятой пижаме, не беспокоясь о его присутствии.
Коки равнодушно пожал плечами, подвигая к себе кресло, стоящее около стола, и сел. Быстро почувствовав себя как дома, он открыл первый попавшийся журнал на столе, Cutting edge («Сокращая границы»). После пары минут пролистывания, Коки, однако, понял, что фигуристами здесь в основном, если не полностью, были парни, и отложил журнал в сторону. Открыв следующий журнал, он начал просматривать последнее исследование Дней фигурного катания. Коки знал о предпочтениях Казуи со средней школы, когда тот начал получать любовные письма от других парней в школе и даже встречался с несколькими. Казуя сам признался, что предпочитает парней, несмотря на то, что ранее встречался с двумя девушками. За исключением того ублюдка-музыканта, обманувшего Казую, доводившего его до слез, кого он избил так сильно, что Казуя не должен был видеть лица болвана несколько дней, Коки лично не имел ничего против любви между парнями.
Хорошо, сначала он ужаснулся, но это же был Казуя, он поговорил с ним, и Коки принял это и изменил свои взгляды. Его заключение было следующим – если вы любите друг друга, какая разница – мужчина это или женщина? Он честно завидовал Казуе, потому что тот мог сказать, что нашел кого-то, кого любит и плевать ему, какого тот пола.
Но это все еще не значит, что он должен пялиться на парней в трико.
«Ты мог бы позвонить мне, знаешь ли…» пожаловался Казуя по возвращении в комнату, после того, как умылся, почистил зубы и похлопал себя по щекам, чтобы окончательно проснуться. Сейчас на щеках был легкий румянец и их покалывало от холодного воздуха, за что он и ругал Коки.
«Я звонил…Ответа не было», отвлеченно ответил Коки, плотоядно разглядывая фотографию Андо Мики в чулках – сеточке и кожаных шортах, словно зазывающей: «Иди сюда». Черт, это сексуальная фотка фигуристки или кого?
Казуя смотрел на него обвиняющим взглядом, надув губы – его разбудили в середине любимого сна о Джине, танцующем на льду с Поньо(1). «Недостаточно было намека, что возможно я все еще сплю?» резко ответил он, скрещивая руки недовольно. Джин и Поньо так мило смотрелись вместе!
«Ты ужасен, когда не отвечаешь…Быстрее было бросить трубку. К тому же, у меня сегодня свидание…» усмехнулся Коки, сверкая зубами, от перспективы свидания с горячей красоткой, Чикако, с которой они встретились на дискотеке прошлой ночью. Жизнь прекрасна. «Надеюсь, у тебя сегодня нормальное настроение? Если это из-за спортивных комментаторов, отчитывающих твоего парня за его глупые ошибки…хотя закончил он хорошо», напомнил Коки, поддразнивая, несмотря на то, что знал о сварливости Казуи по утрам или когда он был уставшим в общем.
«Он не мой парень», смущенно буркнул Казуя, удивляясь, почему он рассказал ему о зиме, проведенной с Джином в доме отдыха, который его родители немедленно продали из-за его хандры по Джину все время пребывания там. Он в крайней степени чувствовал себя виноватым за потерю собственности, зная, что родители приобрели дом из-за его любви к снегу. Они с таким трудом нашли этот дом в месте, окруженным благословенной природой и белым снегом, и все их старания были напрасны.
«Да, да…всего лишь парень, с которым ты встречался…», дразнил Коки со знающей улыбкой, закрывая журнал, который он подумывал купить по дороге домой. Он редко имел шанс подразнить Казую как о девушках, так и парнях, потому что Казуя редко ходил на свидания, находя себе кого-то каждые полгода, или около того. Озорно ухмыльнувшись, Коки развернулся и расправил на полу полотенце. Казуя нервно покусывал нижнюю губу, опасаясь мыслей парня. Ничто, задуманное Коки, не оборачивалось ничем хорошим, по крайней мере, для него никогда.
Коки был его лучшим другом с памятного дня, когда его привели в первый класс. Мальчик постарше, несмотря на то, что рожден был в Чибе, где рос до пяти лет, переехал на Хоккайдо благодаря временному переводу отца в отделение Саппоро в связи с нехваткой работников. Будучи активным мальчиком, Коки постоянно был на улице – катался на коньках или сноуборде с друзьями, обретенными за короткое время пребывания на Хоккайдо. Казуя обожал слушать истории Коки о катке в Саппоро, куда бесплатно пускали детей из младших классов или о том, как они сделали собственный каток в младшей школе, заморозив воду на парковке. Одним прекрасным снежным днем, Казуя страстно провозгласил, что катание единственный спорт, какой он всегда хотел попробовать, и Коки от всего сердца согласился научить его кататься – он хотел иметь катающегося друга. Несмотря на падения Казуи каждые несколько минут на уже болевшую спину, Коки никогда так не смеялся, предлагая руку, чтобы помочь ему встать, и терпеливо объяснял ему, пока Казуя не смог, по крайней мере, двигаться на льду. Каждую зиму с тех пор они стали ходить на каток по воскресеньям после ланча в Lotteria – такое времяпровождение стало еженедельной традицией.
В тот ужасный день, когда Казуя впервые узнал о болезни сердца от доктора, Коки был единственным, кому он сказал, разрыдавшись в телефон. Тот прибежал к нему домой, задыхаясь, обнял его, зная, что Казуе нравятся объятья и физический контакт. Коки собирался переночевать у него, чтобы ему было спокойнее, пока Казуя непроизвольно всхлипывал во сне, а следующим утром мать Казуи вежливо отправила его домой, чтобы его собственные родители не беспокоились. «С тобой все будет хорошо». Несмотря на эти искренние слова, подбадривающие не терять надежду, он все еще был таким опустошенным, что отказывался есть любую пищу или выходить из комнаты, думая, что это все ни к чему, раз он в любом случае умрет. Его родителям пришлось довериться Коки, потому как он даже ударил Казую кулаком, а тремя днями позже накричал на него, называя эгоистом, в то время как его пытаются поддержать. Коки бушевал, скрывая за этим скопившиеся слезы, и оставил Казую, который медленно сполз на пол, держась за болевшую щеку и всхлипывая на полу спальни, пока глаза не опухли и покраснели. Гнев Коки на его потерю желания жить и слезы, пролитые из-за него, заставили его понять, что нужно быть сильнее и не обременять окружавших его людей. Казуя начал с попытки улыбаться больше и мыслить позитивно. Прежде всего, у него были заботливые родители и потрясающий друг, Коки, сходивший к доктору и узнавший вещи, которые ему можно делать, например, игра в мяч, так что он может выходить из дома снова. Несмотря на целый месяц отсутствия в школе, он был готов вернуться - учителя тепло улыбались ему, приветствуя, а его одноклассники толпились вокруг, говоря, как скучали без него и что не нужно сдаваться – раз уж ракеты могут летать в космос, то бесспорно придумают лекарство от его болезни. Больше половины из его 2го класса были его друзьями, и Казуя общался с ними и по сей день, встречаясь время от времени в Макдоналдсе за колой и Биг-маком.
«Коки, слишком большой!» торопливо заметил Казуя, смотря на рисунок Коки на огромном белом полотне толстым маркером, оттененный серым. Казуя пытался вырвать ткань у друга, чтобы он больше ничего не написал, но Коки продолжал, не обращая внимания, и закреплял все, что написал, говоря, что слова должны быть милыми и маленькими.
«Конечно, нет! Это превосходно!» ухмыльнулся Коки, завершив сей шедевр. Ему нужно задуматься о работе дизайнера, несмотря на то, что сейчас он усердно работает над созданием сайтов, чтобы заработать денег на обучение. У него определенно талант к дизайну - даже создавая оригинальные футболки временами, он чувствовал, что занимается не тем. Спускаясь по Харадзюку, Коки часто спрашивали, где он взял прикольную майку, не догадываясь, что сделал он ее сам.
Казуя вопросительно поднял левую бровь, скептически оглядывая надпись и раздумывая, какая часть ее была превосходной. «Итак, ты говоришь…» пробормотал Казуя, сидя на краю кровати, одеяла по-прежнему были свалены в кучу у стены за спиной. Он улыбался в ожидании, смотря издалека на билет, лежавший на прикроватной тумбочке, который передали родители в качестве раннего подарка на Рождество. Если бы не его болезнь, из-за которой так волновался Казуя, он бы начал прыгать от радости, словно ребенок на батуте. Вместо этого, Казуя ограничился тем, что крепко обнял родителей, выражая сильную любовь и то, как много значит для него этот билет.
«Ты знаешь, твоим родителям многого стоило достать эти билеты для тебя…» напомнил Коки, ловя мечтательный взгляд Казуи. Его родители спросили Коки, когда он приходил сюда две недели назад, знает ли, что Казуя хочет на Рождество. Коки ответил, что тот ждет билет на это событие с ноября. Даже несмотря на то, что Казуя никогда не говорил об этом Коки, он не сомневался, что именно этого молодой человек хочет больше всего. Билеты, однако, было очень трудно достать и Коки даже не думал, что они соберутся выкупить их на Интернет-аукционе, что они и сделали, - ведь оставалось так мало времени до этого дня. Не то, чтобы он не понимал, что родители Казуи хотят сделать Рождество особенным для него, хоть раз в жизни для сына, просто он сам хотел бы сделать Казуе такой подарок.
Его сердце болезненно сжалось при мысли, что 20 февраля следующего года Казуе должны были делать операцию на сердце с весьма низкими шансами на успех. Коки не был уверен, что хочет этого – операция действительно была очень трудная, и об этом он говорил Казуе еще в средней школе, но тот пошел против воли родителей, пока они не дали свое разрешение. Казуя был единственным, кто выбрал на свое двадцатилетие операцию – это они решили вместе с доктором, объяснив это тем, что это день, когда Господь дал ему жизнь, и он надеялся, что в этот день ему будет дарован второй шанс.
Взрослея, Казуя никогда не перечил родителям, будучи послушным ребенком. Но столкнувшись с его твердым решением лечь на операцию, родители поняли, что никогда не слышали, чего хочет их сын на самом деле, и всегда думали, что он еще ребенок, диктуя свою волю о том, что для него лучше. Теперь же, родители начали понимать все больше – и одной из этих вещей стала его любовь к фигурному катанию.
Катание обернулось наваждением в тот день, когда Казуя не имел возможности выходить на лед, так как, несмотря на продолжительность катания, он не мог делать ничего, кроме как наблюдать. Тогда внезапно Казуя обнаружил, что не может переключить на канал с программами фигурного катания, которых он с нетерпением ждал каждую неделю. Сперва, он подумал, что сломался пульт, но когда на следующий день пришел Коки, то объяснил ему, что его телевизор заблокирован – подобно тому, как блокируют порнографию на домашнем ТВ. И тогда Казуя стал ходить к Коки и смотреть передачи о катании вместе, пока Коки тревожно наблюдал за ним, печально следившим за соревнованием фигуристов. Коки был одним из тех, кто подарил ему пару новых коньков на Рождество на деньги, заработанные в выходные – он знал, что старые стали ему малы, а о новых просить родителей он не будет. Те коньки, что были куплены ему еще в средней школе были парой, в которой он катался вместе с Джином. К несчастью, они стали слишком малы для дальнейшей носки, но в этот год, родители купили ему новые, и Казуя разрыдался от счастья. Конечно, Казуе было запрещено кататься одному – не то, чтобы он стал кататься даже с их разрешения, ведь он дал нерушимое обещание Джину, но их подарок был доказательством, что родители приняли его любовь к фигурному катанию. Казуя не был так счастлив за всю свою жизнь.
Национальный стадион Yoyogi, Канун Рождества.
«Я удивлен, что ты допущен к национальным соревнованиям в этом году!» поддразнил Нишикидо Ре, триумфально улыбаясь досадному взгляду, которым Джин испепелял его. Несмотря на то, что он слышал от Ямашиты Томохисы, известному как Пи, что Джин вошел в состав по стране, это стало сюрпризом для Ре, не видевшего проката Джина несколько лет, с тех пор, как Джин поступил в среднюю школу. Ре был претендентом на первое место из округа Кансай, поскольку не было объявлено о соревнованиях в Токио в других префектурах, и он не видел никакого улучшения у Джина по сравнению с прошлым годом, когда Пи издевательски говорил ему, что Джин снова вылетел из региональных соревнований.
«Естественно, допущен! Я же чудо!» сердился Джин, кидая быстрый взгляд на лучшего друга, чтобы он отослал их игривого соперника посидеть где-нибудь в зале ожидания. Ре, провозгласивший себя sexy Osaka man, имел черты типичного парня из Осаки – чертовски острый язык, сбивавший всякую уверенность с соперников до того, как они выйдут на лед. Он практически довел Джина до слез, назвав его перед соревнованиями толстым. Это случилось, когда им было по восемь лет, но и сейчас Джин хранил недовольство этим случаем. Слова были больными и незаслуженными, потому что он, конечно же, не был толстым.
«Чудо, пропустившее пять лет», поправил Пи, вздыхая от детского поведения лучших друзей, сверливших друг друга взглядами. Надо отметить, что пять лет взросления не проходят даром для людей - они уже не действуют как подростки и маленькие дети, но нет, этих двоих это не касалось. Они вели себя так же, как когда были детьми, если не хуже. «Пять лет для вас прошли впустую».
Джин самодовольно улыбнулся, он мог уверенно заявить, что уже выдержал целый год настоящего ада, чтобы подготовиться к этим соревнованиям, даже посетив Семь морей, пройдя через немыслимо длинный перелет в Америку для практики в Колорадо с тренером Николаем, известному как Ник, обучавшего его мать в ее лучшие годы. К счастью, Джин быстро вспомнил, как его зовут, и нашел верное имя и контактную информацию в Интернете, введя имя «Аканиши Юки» в строке поиска Google. Ник, несмотря на его дружелюбие, был сущим Сатаной, когда Джин возражал что-то по существу. Джин расшиб все тело, болевшее всю ночь после практики, чтобы проснуться и заново повторить кровавую пытку. Его тело никогда не болело так, как после падения с прыжка, и на следующее утро образовался иссиня-черный синяк, и Джин был в крайней степени горд, что не принимал обезболивающее до возвращения в Японию.
«Я наслаждаюсь победами над вами – просто получаю долг со времен, когда мы были младше», усмехнулся Ре высокомерно. В прошлогодних региональных соревнованиях, Ре занял четвертое место, Джин пятое. С тех пор, как Ре привык ездить в Токио с раннего детства, когда участвовал в юношеских соревнованиях, проводившихся зимой, трое парней превратились в соперников. Будучи детьми, Джин часто брал первое место и медаль – Пи забирал золотую медаль в случаях, когда Джин сбивался с движения или был оштрафован за окончание раньше назначенного времени. Ре обычно занимал третье место, и однажды выиграл у Пи, но никогда у Джина, которого снова называли Вундеркиндом.
«Джин, ты на волне успеха!» Пи хлопнул его по спине, подталкивая его ко льду. Как лучший друг Джина с рождения, благодаря матери, бывшей лучшей подругой и соперницей покойной матери Джина, он действительно был счастлив видеть его возвращение на лед, несмотря на появление сильных соперников. Особенно потому, что Пи знал, как Джин был разбит после смерти матери, за что он не мог его винить. За исключением того, что Джин был так талантлив, что его мать вздохнула бы из-за потери таланта, если бы он покинул фигурное катание.
Сперва Пи отказался уступить лучшему другу и буквально таскал его на ледовые арены каждый день, но Джин только наблюдал со стороны и хотя случайно делал замечания, никогда не ступал на лед сам. Со временем Пи перестал брать его на тренировки с собой, замечая выражение боли на лице Джина, наблюдавшего за его катанием. Он не знал, что изменило Джина, но его друг взял 1/8 в течение зимы, около трех лет назад. Джин не ходил на вечеринки, как обычно делал после школы, перестал употреблять алкоголь и курить, к счастью по мнению Пи, так как раньше Джин мог и угодить в тюрьму.
Что его удивило больше всего, что Джин внезапно перестал встречаться с девушками, хотя и находил случайных девушек ради развлечения, всех одного типа – невинно выглядевшие, с пышной фигурой, хорошенькие, даже миловидные, с неплохой комплекцией. Тип девушек, никогда не интересовавший Джина раньше. Джин, которого он знал, встречался с девушками всех типов, исключая невинно выглядевших, которые были эмоционально неустойчивы, поэтому надоедливы, и Джин старался от них быстрее избавиться.
Это был первый раз, когда Джин стал помешанным на свиданиях с девушками подобного типа - привело к тому, что одна из бывших Джина спросила его о витающем вокруг слухе, что она выглядит так же, как предыдущая пассия Джина – она это слышала от ревнивого очевидца. Пи прохладно посоветовал спросить самого Джина об этом, вместо того, чтобы верить молве, не желая принимать участия в этой неразберихе. Позже он узнал, когда Джин пробормотал «Извини», за то, что втянул его, что они расстались. Когда та девушка, Кайо или как-то так, прижала Джина к стенке с ответом, он признался, что она напоминает ему человека, по которому он скучает больше всего. Кайо разрыдалась на его груди, говоря, что желает, чтобы Джин солгал ей и сказал, что серьезен в отношении нее, а не девушки, по которой скучает. Джин прекратил встречи с ней где-то через полгода, чувствуя за собой вину. Пи подозревал, что это тоже повлияло на Джина, но решил не спрашивать до тех пор, пока Джин не рассказал ему о вещах, приведших к сегодняшнему дню.
Короткая программа, в которой они соревновались вчера, прошла не так, как ожидал Джин, и он занял третье место. Видя в Джине сильного соперника по короткой программе, он знал, неудача должна была стать ударом по его уверенности сегодня. Ему нужно было набрать, по крайней мере, на 8 очков больше, чем Пи, набиравший всегда максимальное количество баллов, как в короткой, так и в произвольной программе. Обеспокоенно кусая губу в ожидании оценки своего проката, Пи надеялся, что результаты короткой программы не произведут особого эффекта на Джина, зная, что он должен занять место в тройке призеров, чтобы доказать себе и укрепить уверенность после строгой критики, которой он подвергался после своего возвращения. Иные никудышные критики, не имеющие понятия о спорте, заходили так далеко, что говорили, что не понимают, почему Джин вернулся, раз растерял весь свой талант.
Джин сделал глубокий вдох, чтобы успокоить бешено стучащее сердце, и мимолетно обежал взглядом зрителей. Он заметил только что зашедшую фигуру, смущенно оглядывавшую толпу и извиняющуюся перед другими зрителями и быстро севшую на место в замешательстве. Уголки его губ поползли вверх в уверенной усмешке: «Простите, парни, но сегодня я возьму золото!», произнес он самоуверенно и вышел на лед.
«Самовлюбленный», ругнулся Ре, наблюдая за соперником №1, покорявшим каток второй раз со своего возвращения. Джин всегда имел необычную уверенность в своих способностях, не изменившихся несмотря на недавнее снижение баллов, что Ре признавал хорошим. Из того, что видел Ре, Джин был подобен обоюдоострому мечу, и все зависело от того, как этот меч использовать – он может быть невероятно остер как для него самого, так и для соперников. Он рисковал баллами на льду по принципу «все или ничего», и если бы не это, у Джина были бы более стабильные номера. Смотря на Джина прямо перед собой, он смог наконец-то понять досаду Пи на негативную критику этих слепых критиков, желавших забить Джина лишь потому, что не могут сделать это лучше.
«Где он взял хореографа?» удивленно воскликнул Ре, не отводя глаз от изящного представления, разворачивавшегося перед ним. Он бы никогда не признался в этом Джину, который был зазнавшимся мальчишкой, но он всегда восхищался осанкой парня на льду, с младших лет. Хотя он и не думал, что осанка Джина появляется, когда он ступает на лед, возможно, Джин становится одержимым волшебством льда, когда катается.
«Думаю, Джин сам поставил свою короткую программу, которая была провалом, если хочешь знать мое мнение, номер сам по себе не был скоординирован…Но произвольная программа особенная из всех, что я видел…Ненавижу признавать это, но он делает это лучше, чем я», объяснил Пи с пораженным вздохом, наблюдая за Джином, мягко приземлившимся с тройного Акселя. Он с самого начала имел две постановки, но неважно сколько он пытался, Пи не чувствовал комфорта с более трудной, созданной специально для него. Будучи расчетливым человеком, Пи решил, что лучше наберет определенные очки, чем будет рисковать вычетом за провал на трудных движениях. Конечно, Джин был главным соперником, которого время от времени заваливали критики. Возможно, он не был ребенком, с тех пор как его мать была единственной, кто ставил номера для него, но сейчас он имел право выбора собственного номера, ему нравилось стремиться к высшим отметкам, которые были проблемой для него в предыдущие годы. Не только из-за длительного перерыва, из которого вернулся Джин, он пытался делать более сложные движения, выглядевшие, словно театрализованное представление, если он заканчивал их, но ошибался в нескольких случаях, легко падая, за что получал жестокие штрафы.
Однако сейчас Джин безукоризненно пришел к финишу и принял совершенную позу в центре катка с сияющей уверенной улыбкой на лице, кланяясь довольной публик в знак завершения своего номера. Из того, что видел Пи, он мог сказать, что номер был исполнен от чистого сердца, Джин представил хореографию, выставлявшую его в качестве мишени, что действительно удивило его, учитывая, как легко Джин терял смелость. Поскольку фигурное катание было психологическим видом спорта, он ожидал, что провал Джина в короткой программе повлияет на оценку произвольной программы, но Джин гордо улыбался, и Пи был уверен, что Джин знал, как замечательно он выступил.
Минутами позже, когда баллы Джина были озвучены, и его произвольный прокат набрал решающее количество очков, Пи мог только понимающе улыбнуться. Джин превзошел его по всем пунктам от точности движений до уровня хореографии, даже в его глазах, и оценки Джина в совокупности намного превысили оценки Пи, таким образом, выиграв у него золотую медаль и обойдя его. Безотлагательно Пи поднялся, чтобы поздравить лучшего друга, хватая Ре с собой и заставляя его обняться всем вместе.
«Джин, поехали в Shibuya Excite!» возбужденно усмехнулся Пи – это был первый год, когда все трое соревновались вместе. Джин был тем, кто нашел этот клуб, когда они только поступили в старшую школу. Он был недалеко от стадиона Yoyogi и стал местом, куда они приходили после соревнований каждый раз, когда они проходили в Токио. Освещение было красноватым, стильные зеленые, желтые и голубые звезды создавали в современном клубе непринужденную атмосферу, которая нравилась парням. За барной стойкой, где хранился ликер, все было освещено голубыми огнями и спроектировано наподобие пещеры, что выглядело как скалы – это напоминало им обо льде, что было главной причиной их пристрастия к этому клубу. Здесь всегда было много гостей разных национальностей – Джину особенно нравилось подцепить какую-нибудь роскошную иностранку, что частенько случалось в период его похождений.
«Я не могу… Увидимся завтра, парни», внезапно отказался Джин, в сумасшедшей спешке собирая свои вещи и пихая их в вещевой мешок. «Мы все еще тренируемся, так?» В прошедшие годы Джин всегда следовал за Пи в
Shibuya Excite, его любимый ночной клуб, чтобы отметить что-либо или поддержать лучшего друга, в зависимости от результатов года. Сейчас у Джина было другое место, куда можно было пойти после соревнований. Может быть, в следующем году он возвратит традицию и пойдет в Shibuya Excite.
«Ага», мягко согласился Пи, стараясь, чтобы голос не прозвучал расстроенно от того, что Джин не присоединится к ним.
«Что на него нашло?» удивился Ре, скривившись. Пи посмотрел на места за ним, куда отвлеченно смотрел Джин, пока разговаривал с ними в спешке, и унесся со стадиона с половиной вещей, беспорядочно торчащих из сумки. Озорная улыбка появилась на губах Пи, выхватывая из толпы лицо молодого человека, только что развернувшегося и собиравшегося покинуть свое место.
«Ладно, пошли!» просиял Пи, чувствуя прилив хорошего настроения от сегодняшнего соревнования. Даже несмотря на проигрыш первого места Джину, они втроем все равно заняли тройку призовых мест, а это было его мечтой с раннего детства, и он не собирался сдаваться, даже когда Джин ушел из фигурного катания. Конечно же, было бы идеально, если бы на первом месте был он, но уступив Джину, он не испытал сильного потрясения, особенно сейчас. Он не собирался позволить Джину выиграть в следующий раз – это он пообещал сам себе.
Вдохнув свежий, прохладный воздух, Казуя вышел из ледового зала, словно в тумане. Все еще улыбался себе как идиот, и его сердце колотилось от волнительных соревнований Японии по фигурному катанию, которые он страстно желал увидеть, поскольку Джин вернулся в мир спорта. Во время соревнований Казуя закусывал губу так сильно, чтобы остановить себя от того, чтобы не кричать имя Джина подобно сумасшедшим фанатам вокруг. Смотрел на то, каким соблазнительным был Джин в облегающем костюме – черно-сером сверху и черным снизу, с рисунком, напоминавшим ему ветер и лед, и ничто больше не имело значения. Даже после того, как соревнования закончились, и толпа начала расходиться, Казуя смотрел на ледовую арену в изумлении и лишь потом начал медленно и даже неохотно спускаться вниз к выходу.
«Уйдешь, даже не сказав «Привет?» поддразнил Джин невозмутимо, хотя дыхание было затруднено из-за быстрого бега в поисках Казуи. У него даже не было времени переодеться, и он стоял в костюме, лишь набросив куртку поверх него, что было довольно смущающе, но он должен был поймать Казую до того, как он убежит от него и из его жизни.
Казуя удивленно обернулся. Джин стоял на улице с широкой улыбкой на лице, оперевшись широкой спиной о вход в исторический стадион. В лунном свете красивое лицо Джина казалось неземным, и он раздумывал, не иллюзия ли это. «Джин?» робким голосом позвал он, чтобы убедиться, что Джин, которого он видит, настоящий, а не плод его воображения.
Джин усмехнулся, поднимаясь по лестнице к Казуе, смотревшем на него в ожидании. «Прости, я не дал твоему Принцу победить», извинился он не совсем искренне. Если быть честным, Джин отказался позволить Пи выиграть перед глазами Казуи, зная, что парень обожает его лучшего друга и главного соперника. Это было против его мужской гордости. Почему парню не хотеть произвести впечатление на девушку, которая ему нравится?
Казуя покраснел при упоминании о бывшем кумире, его рука крепче сжала свернутую ткань. Джин вздернул бровь, замечая, что Казуя держит большое сложенное полотно в руке. «Что это?» спросил он, дотягиваясь до ткани, когда Казуя отвернулся, поворачиваясь к нему спиной так, чтобы Джин не смог дотянуться.
«Ничего…» запнулся Казуя, прижимая ткань ближе к себе, защищая ее своим телом.
«Ничего, ха?» с сомнением повторил Джин и, усмехнувшись, бросил сумку с плеча на пол. Казуя вскрикнул, чувствуя руку Джина на своей талии, там, где щекотнее всего, выпуская при этом ткань, развернувшуюся при падении на пол.
«А…»
(2) (Ganbatte, Jin! "Удачи, Джин!")
«Ну…Коки помог мне сделать это, но…я был слишком смущен, чтобы показать это…» признался Казуя, отводя взгляд на бетон под ногами. «Тут повсюду сердечки!» Джин изучал буквы, явно написанные парнем, что он находил забавным – он представлял, что у Казуи более милый почерк. Около его имени были черно-розовые сердечки в стиле граффити, окруженные более мелкими, и странным образом выглядевшие как хулиганские символы или что-то типа того, что можно увидеть на стенах в Америке, поэтому он предположил, что это работа его друга, Джокера, с подписью в левом уголке.
Нежная улыбка появилась на губах Джина, теплота отразилась на его лице от жеста любви Казуи. Он сжал смущенного парня в объятьях, не имея сил больше сдерживаться: «Я скучал по тебе…», выдохнул Джин в его волосы, пахнувшие лепестками вишни. Казуя удобнее устроился в тесных объятиях, радуясь, что Джин так обращается с ним после разлуки. Он боялся увидеть Джина лично, так как думал, что тот забудет его, что у него есть кто-то другой, потому что видя Джина на ТВ, казалось, что это совсем другой человек.
«Я тоже…» еле слышно прошептал Казуя с застенчивой улыбкой.
Три года были такими длинными, он уже закончил старшую школу! Различные события произошли в его жизни с тех пор, как они оказались порознь, и он знал, что в жизни Джина тоже произошли изменения. Казуя был так счастлив, когда увидел его по ТВ, на региональных соревнованиях. Пусть даже он не займет высокое место, ведь он знал, что это большой шаг для Джина оказаться снова на льду. И хотя Джина жестоко критиковали в первый год после возвращения, он продолжал участвовать во всех чемпионатах, проводимых в Токио, в качестве любителя, несмотря на низкие оценки. Позже Казуя понял, что это лишь потому, что Джин ждал худшей критики, но это был первый год после пятилетнего перерыва – они должны были дать ему передышку. Или они на самом деле думают, что Джин катался все эти пять лет или что он не хочет соревноваться?
«Я удивлен, что твои строгие родители позволили тебе прийти…» хихикнул Джин, поддразнивая и выпуская парня из объятий, тут же жалея о своих словах, заметив искру печали в его глазах, хотя она быстро исчезла.
«Они сейчас позволяют мне все, что я хочу…» уныло ответил Казуя, заставляя себя улыбнуться и умышленно опуская продолжение: «пока я могу».
Обеспокоенный размытым ответом, Джин попытался прочитать между строк. «С родителями все хорошо?» неохотно спросил он, беспокоясь, не случилось ли с ними чего-то опасного для жизни за эти три года. Ему всегда было интересно, как там Казуя – он думал о нем каждый раз, как видел снег, но прятал свои чувства подальше, желая лишь, чтобы он был жив и все было хорошо.
«Что? А, да…Они в порядке», заверил Казуя с неловким смехом, неосторожно заставив Джина беспокоиться еще больше. Он не поверил натянутой улыбке парня ни на секунду, но притворно улыбнулся в ответ, сознавая, что у него достаточно времени, чтобы удостовериться в своей правоте: «Пойдем, перекусим что-нибудь».
Со стадиона Yoyogi Джин повел Казую к станции Харадзюку, откуда они сели на линию JR Yamanote, добравшись на лифте. Джин мысленно похвалил себя за то, что сели на поезд в правильном направлении, хотя ехать нужно было всего одну остановку. Достигнув следующей станции, Джин взял Казую за руку, чтобы не потерять его в толпе и повел вниз к лестнице западного выхода. Пока они шли со стадиона к нужному месту, Джин объяснил Казуе, как сильно он любит, любит, ЛЮБИТ рамен. Казуя только смеялся, когда тот рассказывал, как в детстве целую неделю готовил эссе о том, что любит рамен также, как и маму. Несмотря на этот незначительный инцидент, его мать привела Джина в особый магазин рамена за этот поступок. Магазин лапши, Hi no Kuni, имел обычные вход и стеклянные витрины, где стоял рамен, лежали меню, на стеклянных дверях висели объявления и реклама, в стороне стоял флаг ярко-алого цвета с белыми надписями. Джин толкнул дверь, открывая и впуская Казую в магазин первым, затем зашел сам и закрыл дверь. В тесном магазинчике столы стояли вдоль стен, стойка напротив кухни, как и во всех старомодных заведениях. Казуя улыбнулся, всегда мечтая об обеде в изысканном пятизвездочном ресторане или вечеринке в ночном клубе, где фигуристы празднуют победу вместе с тренерами, семьей и друзьями.
Джин автоматически отодвинул стул у стойки для Казуи, затем садясь рядом. Джин всегда предпочитал стойку столам – ему нравилась эта старинная обстановка магазина по сравнению с новыми, современными, которыми начали застраивать окрестности Токио. Этот же магазин совсем не изменился со времени последнего посещения с матерью около пяти лет назад. Просматривая меню – не появился ли новый вид рамена – Джин остановился на масляно-соленой лапше для Казуи и лапше Charsiu(3) для себя. Казуя тихо рассмеялся над привычкой Джина заказывать за него. Ему даже не нужно было прикасаться к меню. Что его удивляло, так это то, что Джин заказывал два разных блюда и всегда давал ему то, что ему нравилось больше. К счастью, несмотря на то, что Казуя был разборчив в еде, Джин никогда не заказывал того, где были ненавистные зеленый горошек и томаты.
Котелок с раменом издавал тяжелые звуки, словно был рядом с ними, и повар закричал о том, что блюдо готово, так, что было слышно на весь магазин. Джин поставил первое приготовившееся блюдо перед Казуей, хотя тот отказался есть, пока Джин также не получит свое. Несколькими минутами позже, заказ появился перед Джином.
«Люблю Charsiu», по-детски улыбнулся он, разламывая палочки и потирая их друг о друга. Сложив руки вместе, Джин произнес: “Itadakimasu”(4) и наклонил свою чашку, прихлебывая.
Довольная улыбка заиграла на губах Казуи, наблюдая за счастливым выражением на лице Джина после пробы рамена. Казуя палочками взял два кусочка Charsiu из своей чашки и положил Джину. Тот взглянул на парня с недоверием, читавшемся на всем лице, думая, что ему не понравилось, но Казуя пробормотал: «За победу…» перед тем, как начать есть собственное блюдо. Джин мог точно сказать, что улыбается сейчас как идиот, пока выхлебывает свою все еще горячую лапшу. Закончив с последней косточкой свинины и соевым супом, Джин на автомате повернулся к Казуе, чтобы удостовериться, что он тоже закончил с едой – у него была такая привычка, когда он обедал с ним. В первый раз, Казуя действительно съел все из своей тарелки от лапши до яйца, шпината и менмы(5). Поэтому Джин заказал ему рамен без супа, потому что он никогда не успевал его съедать.
Внезапно рождественская мелодия заиграла рядом с Джином, заставив его потянуться к карману, но он вспомнил, что не менял звонок на рождественский в этом году. Казуя суматошно начал выворачивать свои карманы в поисках сотового, который был погребен под перчатками. Он открыл телефон, читая только что полученное сообщение. «Мои родители спрашивают, когда забрать меня», взглянул он на Джина, пальцы замерли на клавиатуре. Ему действительно хотелось остаться с ним дольше, но он знал, что тот устал от соревнований, и не хотел быть надоедливым.
«Где ты живешь?» спросил Джин.
«В Эдогаве…» смущенно ответил Казуя.
«Эдогава? Это недалеко от места, где я живу», пробормотал Джин, слегка расстроенный, что человек, которого он так сильно хотел видеть, живет в другом городе. Его удивило, что они не сталкивались друг с другом раньше за обедами, в магазинах, или они просто не выходили из города. Джин тихо чертыхнулся от того, что телефон ужасно ловил сигнал в этом сельском городке, где они встретились, - именно поэтому он оставил его дома и забыл о нем – что за ирония, ведь он жить не мог без сотового, с тех пор, как вернулся в Токио. С другой стороны, он точно не забудет спросить у парня его номер.
«Где ты живешь?» с любопытством спросил Казуя. Он знал, что Джин из Токио, он кратко упоминал об этом в их разговоре раньше, но префектура Токио состояла из нескольких городов.
«Кото…Я подброшу тебя», произнес Джин, хватая чек у официанта.
«Но ты живешь в часе езды от меня…» возразил Казуя, не желая беспокоить Джина, когда расстояние между их домами превышало час езды, и они все еще были в Yoyogi, а это еще час пути. Его родители уже закончили смотреть фильм в кинотеатре Шибуи и им не доставит проблем забрать его сейчас или чуть позже, так как они собрались еще поужинать.
«На поезде…Я на машине. Эдогава не так далека, если ехать по трассе», объяснил Джин, забирая сдачу у официанта и кладя бумажник в карман. Он вытащил ключи от машины и показал их Казуе.
Казуя кивнул, печатая матери, что не нужно его забирать, потому что друг подбросит его, и пусть они наслаждаются ужином. Он знал, что проще согласиться с Джином – ведь он упрям и иногда приводит просто ужасные причины, но, тем не менее, Казуе он нравился.
Дрожа от внезапного перепада температуры – ведь в Hi no Kuni было гораздо теплее, раз они сидели около кухни, а на улице было довольно прохладно – Казуя потер руки в перчатках друг о друга. Джин немедленно дотянулся до руки парня, таща его через улицу к парковке, где стояла его машина. С тех пор, как он стал есть в Hi no Kuni, Джин парковался около магазина, зная что по времени езда на поезде и машине примерно одинакова, и что найти место около стадиона будет трудно, раз здесь паркуются соперники, персонал и зрители. Улицы в городе были узкими и односторонними, и дорога была длиннее, если ты едешь со стадиона, поэтому Джин решил не создавать себе проблем и остановился здесь, а Пи обычно подхватывал его на пути к стадиону.
«Хорошая машина…» одобрил Казуя, смотря на совершенно новый автомобиль, пока Джин снимал его с сигнализации. Цвета металлик, «Лунная скала», как назвал его Джин, был Хондой S200 – ее видел Казуя, когда его родители искали новый автомобиль в прошлом году. Естественно, родители искали машину для семьи, не спортивную, поэтому остановились на фургоне. Открыв дверь и обнаружить внутри кожаный салон, Казуя сел на пассажирское место и тотчас же пристегнул ремень безопасности.
«Да…Подарок отца на мое окончание. Он не думал, что я выпущусь или сделаю это к университету», шутя, засмеялся Джин. В первый год возврата к соревнованиям, Джин был на грани вылета с последнего курса старшей школы, потому что учеба отнимала слишком много свободного времени, нужное ему для восстановления на льду. Но его отец потребовал, чтобы он, по крайней мере, окончил старшую школу при условии, что он будет оплачивать его тренировки в Колорадо в следующем году – и Джин с радостью бросил подработку, которая тоже отнимала время. Уголки его губ поползли вверх, складываясь в улыбку, с нежностью вспоминая ворчание отца: «Ты начинаешь походить на свою мать». На следующее утро он обнаружил листовку об университете с хорошо оборудованным клубом фигурного катания - Токийский университет иностранных языков. Университет был превосходным для него не только из-за клуба, но и потому, что Джин был заинтересован в изучении других языков и культур, ведь он много путешествовал, пока был маленьким, вместе с семьей, когда у матери были соревнования.
Но Джин почти обеспечил своему отцу, так же как и себе, сердечный удар перед выпуском. Для него было сюрпризом, как невозможно низко упали его оценки, и его отец поначалу предложил нанять репетитора, чтобы подтянуть его к выпускным. Но, по мнению Джина, репетиторство было лишь другим видом скучных лекций, и он немедленно отказался, решив запереть себя в библиотеке Кото, пока не достигнет нужного уровня. Тяжелая тишина в библиотеке была почти оглушительной, и это побудило его выучить все быстрее, чтобы покинуть ужасную тюрьму. Его ненависть к красному кирпичному зданию росла день ото дня, и если бы не лучший друг вроде Пи, который писал ему sms-ки обо всех забавных вещах, случавшихся в мире, Джину бы стало совсем плохо.
Повернув ключ зажигания, Джин включил обогрев, чтобы убедиться, что температура не слишком низкая для Казуи. Убедившись, что оба ремня пристегнуты, Джин вырулил за пределы парковки и поехал к выезду на трассу, ведшую прямо от Yoyogi к Эдогаве. Свободной рукой дотянулся до кнопки радио и поймал станцию на волне Рождественских популярных песен. Первая песня, заигравшая на радио, была «White x’mas», исполняемая популярной группой Johnny’сов. Джин редко смотрел телевизор, не имея на это времени и редко следя за поп-айдолами, но ему нравилась эта особенная песня. White x’mas была выпущена в прошлом году в период Рождества, но ее часто заказывали поклонники. Джин тихо начал подпевать словам, которые знал наизусть, так как он приобрел этот сингл после того, как услышал по радио впервые, - слова ему слишком напоминали о Казуе. Сперва Казуя подумал, что голос Джина это часть песни - его красивый и нежный голос полностью сливался с ней - но потом понял, что Джин поет рядом с ним, и сердце неожиданно защемило. Возможно, где-то глубоко, Казуя представил, что Джин будет думать о нем после его смерти в случае неудачного исхода операции.
Поездка была почти тихой, если бы не тихо играющее на фоне радио. Казуя смотрел на проносящиеся улицы в окно и редкими глотками пил из бутылки горячий чай с молоком, купленный для него Джином из автомата по пути к парковке. Джин наблюдал за ним через зеркало, которое слегка наклонил, чтобы видеть отражение Казуи - в других случаях Джин не пользовался лобовым стеклом в принципе.
«Тебе нужно выехать на следующий…» указывал Казуя, боясь, что Джин в спешке проедет мимо. «Джин! Не забудь, поверни на следующем…Подожди, поверни назад! Здесь все еще ремонтируют улицы. Должна быть еще одна!»
«Стой, не представляю поворот на трассе!» запаниковал Джин, слегка повернув голову, чтобы разглядеть поворот. Вздохнув в полной тишине вместо ответа, Джин выехал на следующую улицу, чтобы повернуть на трассу в противоположном направлении. Несмотря на несколько неверных поворотов, следуя инструкциям и жалобам Казуи, что «это была самая длинная поездка домой из Эдогавы», и он все же довез Казую до дома. Джин наконец смог припарковаться прямо перед домом с табличкой «Каменаши». Автоматически выключив радио, он беспокойно провел языком по губам.
(1) Персонаж из аниме «Рыбка Поньо на утесе» (Gake no ue no Ponyo), побившего рекорды, произведенного студией «Ghibli».
(2) “Ganbatte, Jin”, что примерно можно перевести как: «Удачи, Джин».
(3) Маринованная жаренная свинина, тонко нарезанная, часто используется как топпинг для рамена.
(4) Выражение благодарности перед едой, означающее внимание к растениям и животным, труду, вложенному в урожай пищи, усилиям, вложенным в приготовление пищи, и т.д. Само по себе выражение переводится как : «Я с благодарностью принимаю (эту пищу)».
(5) побеги бамбука.
Автор: miyamiaki
Оригинал: miyamiaki.livejournal.com/35083.html#cutid1
Переводчик: Sirian
Пэйринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Summary: Прошло три года с момента их встречи той судьбоносной зимой. Каждый чего-то добился, были ли это смелость или сила. В их жизнях произошло много изменений, пока они были вдали друг от друга, и Джин с Казуей встречаются вновь, и снова вспыхивают старые чувства, которые нужно поставить в соответствие с настоящим.
часть 1
Я понимаю сейчас, что чувство любви к кому-то важно
И не забывая, я продолжаю это чувствовать
Неважно, сколько раз может измениться мой адрес
Твой голос, твои мечты не сотрутся из моей памяти
Даже если пройдет время, и я влюблюсь снова
Я все еще буду помнить тебя
Судьба, что свела нас вместе, и теплота, которой мы делились,
От всего сердца могу сказать – я рад, что это был ты.
До того дня, пока мы не сможем встретиться снова…
Каменаши Казуя прижал ноги к груди и потянул на себя теплое пушистое одеяло из овечьей шерсти, которым был застелен футон, накрывая замерзшее тело. Его родители были твердо убеждены, что кондиционеры вредны для здоровья, хотя и приобрели ионизатор для дома. Так, вместо использования экологически безопасного обогревателя, уютно устроенного в его комнате, Казуя застрял тут, с бутылками горячей воды, которыми его мать снабжала каждую ночь, тем самым практически не позволяя ему вылезать из кровати. Глубоко вздохнув, Казуя раздумывал, почему его родители такие старомодные в этой тяге к странным вещам.
Казуя смотрел на улицу через балконное окно своего второго этажа. Застенчивая улыбка тронула его губы при виде падающего снега - каждая снежинка казалась сверкающей, словно залитой лунным светом. тихо звучавший на фоне голос знаменитого спортивного комментатора, бывшего олимпийского чемпиона по фигурному катанию, объявлял результаты соревнований прошедшего года в Токио, следом пошли результаты других районов.
Казуя взял рамку цвета шампанского с прикроватного столика, нежно смотря на фотографию маленького Джина. Старомодная рамка красиво дополняла выцветшую фотографию, оживляя цвета, а гравировка напоминала ему снег, который, как думал Казуя, идеально подходил для снимка. Его пальцы задержались на маленькой фигурке, перед тем как он нежно поцеловал холодную поверхность стекла. Покраснев от собственного жеста, Казуя немедленно лег на кровати, укрываясь с головой, чтобы скрыть вспыхнувшее лицо.
Удача снова с Аканиши Джином…Третий год после его возвращения на лед, и он был близко к первому месту в этом году на соревнованиях в Токио - если бы только не рисковал так беспечно в исполнении решающих элементов, пытаясь сделать эти тройки.
«Джин…», сонно пробормотал он, медленно проваливаясь в сон.
Ярким ранним утром, когда было уже 12.15 - для Казуи, не спавшего всю ночь и смотревшего специальную передачу, которая транслировалась в ночь перед соревнованиями по фигурному катанию по всей Японии, где анализировали всех участников - Танака Коки хлопнул дверью в спальню, тем самым разбудив его. Казуя устало потер глаза при этом внезапном вторжении. Коки усмехнулся примирительно, сложив руки вместе, белое полотенце свисало с рук. Бессвязно ворча, Казуя выскользнул из кровати и, пошатываясь, вышел из комнаты в помятой пижаме, не беспокоясь о его присутствии.
Коки равнодушно пожал плечами, подвигая к себе кресло, стоящее около стола, и сел. Быстро почувствовав себя как дома, он открыл первый попавшийся журнал на столе, Cutting edge («Сокращая границы»). После пары минут пролистывания, Коки, однако, понял, что фигуристами здесь в основном, если не полностью, были парни, и отложил журнал в сторону. Открыв следующий журнал, он начал просматривать последнее исследование Дней фигурного катания. Коки знал о предпочтениях Казуи со средней школы, когда тот начал получать любовные письма от других парней в школе и даже встречался с несколькими. Казуя сам признался, что предпочитает парней, несмотря на то, что ранее встречался с двумя девушками. За исключением того ублюдка-музыканта, обманувшего Казую, доводившего его до слез, кого он избил так сильно, что Казуя не должен был видеть лица болвана несколько дней, Коки лично не имел ничего против любви между парнями.
Хорошо, сначала он ужаснулся, но это же был Казуя, он поговорил с ним, и Коки принял это и изменил свои взгляды. Его заключение было следующим – если вы любите друг друга, какая разница – мужчина это или женщина? Он честно завидовал Казуе, потому что тот мог сказать, что нашел кого-то, кого любит и плевать ему, какого тот пола.
Но это все еще не значит, что он должен пялиться на парней в трико.
«Ты мог бы позвонить мне, знаешь ли…» пожаловался Казуя по возвращении в комнату, после того, как умылся, почистил зубы и похлопал себя по щекам, чтобы окончательно проснуться. Сейчас на щеках был легкий румянец и их покалывало от холодного воздуха, за что он и ругал Коки.
«Я звонил…Ответа не было», отвлеченно ответил Коки, плотоядно разглядывая фотографию Андо Мики в чулках – сеточке и кожаных шортах, словно зазывающей: «Иди сюда». Черт, это сексуальная фотка фигуристки или кого?
Казуя смотрел на него обвиняющим взглядом, надув губы – его разбудили в середине любимого сна о Джине, танцующем на льду с Поньо(1). «Недостаточно было намека, что возможно я все еще сплю?» резко ответил он, скрещивая руки недовольно. Джин и Поньо так мило смотрелись вместе!
«Ты ужасен, когда не отвечаешь…Быстрее было бросить трубку. К тому же, у меня сегодня свидание…» усмехнулся Коки, сверкая зубами, от перспективы свидания с горячей красоткой, Чикако, с которой они встретились на дискотеке прошлой ночью. Жизнь прекрасна. «Надеюсь, у тебя сегодня нормальное настроение? Если это из-за спортивных комментаторов, отчитывающих твоего парня за его глупые ошибки…хотя закончил он хорошо», напомнил Коки, поддразнивая, несмотря на то, что знал о сварливости Казуи по утрам или когда он был уставшим в общем.
«Он не мой парень», смущенно буркнул Казуя, удивляясь, почему он рассказал ему о зиме, проведенной с Джином в доме отдыха, который его родители немедленно продали из-за его хандры по Джину все время пребывания там. Он в крайней степени чувствовал себя виноватым за потерю собственности, зная, что родители приобрели дом из-за его любви к снегу. Они с таким трудом нашли этот дом в месте, окруженным благословенной природой и белым снегом, и все их старания были напрасны.
«Да, да…всего лишь парень, с которым ты встречался…», дразнил Коки со знающей улыбкой, закрывая журнал, который он подумывал купить по дороге домой. Он редко имел шанс подразнить Казую как о девушках, так и парнях, потому что Казуя редко ходил на свидания, находя себе кого-то каждые полгода, или около того. Озорно ухмыльнувшись, Коки развернулся и расправил на полу полотенце. Казуя нервно покусывал нижнюю губу, опасаясь мыслей парня. Ничто, задуманное Коки, не оборачивалось ничем хорошим, по крайней мере, для него никогда.
Коки был его лучшим другом с памятного дня, когда его привели в первый класс. Мальчик постарше, несмотря на то, что рожден был в Чибе, где рос до пяти лет, переехал на Хоккайдо благодаря временному переводу отца в отделение Саппоро в связи с нехваткой работников. Будучи активным мальчиком, Коки постоянно был на улице – катался на коньках или сноуборде с друзьями, обретенными за короткое время пребывания на Хоккайдо. Казуя обожал слушать истории Коки о катке в Саппоро, куда бесплатно пускали детей из младших классов или о том, как они сделали собственный каток в младшей школе, заморозив воду на парковке. Одним прекрасным снежным днем, Казуя страстно провозгласил, что катание единственный спорт, какой он всегда хотел попробовать, и Коки от всего сердца согласился научить его кататься – он хотел иметь катающегося друга. Несмотря на падения Казуи каждые несколько минут на уже болевшую спину, Коки никогда так не смеялся, предлагая руку, чтобы помочь ему встать, и терпеливо объяснял ему, пока Казуя не смог, по крайней мере, двигаться на льду. Каждую зиму с тех пор они стали ходить на каток по воскресеньям после ланча в Lotteria – такое времяпровождение стало еженедельной традицией.
В тот ужасный день, когда Казуя впервые узнал о болезни сердца от доктора, Коки был единственным, кому он сказал, разрыдавшись в телефон. Тот прибежал к нему домой, задыхаясь, обнял его, зная, что Казуе нравятся объятья и физический контакт. Коки собирался переночевать у него, чтобы ему было спокойнее, пока Казуя непроизвольно всхлипывал во сне, а следующим утром мать Казуи вежливо отправила его домой, чтобы его собственные родители не беспокоились. «С тобой все будет хорошо». Несмотря на эти искренние слова, подбадривающие не терять надежду, он все еще был таким опустошенным, что отказывался есть любую пищу или выходить из комнаты, думая, что это все ни к чему, раз он в любом случае умрет. Его родителям пришлось довериться Коки, потому как он даже ударил Казую кулаком, а тремя днями позже накричал на него, называя эгоистом, в то время как его пытаются поддержать. Коки бушевал, скрывая за этим скопившиеся слезы, и оставил Казую, который медленно сполз на пол, держась за болевшую щеку и всхлипывая на полу спальни, пока глаза не опухли и покраснели. Гнев Коки на его потерю желания жить и слезы, пролитые из-за него, заставили его понять, что нужно быть сильнее и не обременять окружавших его людей. Казуя начал с попытки улыбаться больше и мыслить позитивно. Прежде всего, у него были заботливые родители и потрясающий друг, Коки, сходивший к доктору и узнавший вещи, которые ему можно делать, например, игра в мяч, так что он может выходить из дома снова. Несмотря на целый месяц отсутствия в школе, он был готов вернуться - учителя тепло улыбались ему, приветствуя, а его одноклассники толпились вокруг, говоря, как скучали без него и что не нужно сдаваться – раз уж ракеты могут летать в космос, то бесспорно придумают лекарство от его болезни. Больше половины из его 2го класса были его друзьями, и Казуя общался с ними и по сей день, встречаясь время от времени в Макдоналдсе за колой и Биг-маком.
«Коки, слишком большой!» торопливо заметил Казуя, смотря на рисунок Коки на огромном белом полотне толстым маркером, оттененный серым. Казуя пытался вырвать ткань у друга, чтобы он больше ничего не написал, но Коки продолжал, не обращая внимания, и закреплял все, что написал, говоря, что слова должны быть милыми и маленькими.
«Конечно, нет! Это превосходно!» ухмыльнулся Коки, завершив сей шедевр. Ему нужно задуматься о работе дизайнера, несмотря на то, что сейчас он усердно работает над созданием сайтов, чтобы заработать денег на обучение. У него определенно талант к дизайну - даже создавая оригинальные футболки временами, он чувствовал, что занимается не тем. Спускаясь по Харадзюку, Коки часто спрашивали, где он взял прикольную майку, не догадываясь, что сделал он ее сам.
Казуя вопросительно поднял левую бровь, скептически оглядывая надпись и раздумывая, какая часть ее была превосходной. «Итак, ты говоришь…» пробормотал Казуя, сидя на краю кровати, одеяла по-прежнему были свалены в кучу у стены за спиной. Он улыбался в ожидании, смотря издалека на билет, лежавший на прикроватной тумбочке, который передали родители в качестве раннего подарка на Рождество. Если бы не его болезнь, из-за которой так волновался Казуя, он бы начал прыгать от радости, словно ребенок на батуте. Вместо этого, Казуя ограничился тем, что крепко обнял родителей, выражая сильную любовь и то, как много значит для него этот билет.
«Ты знаешь, твоим родителям многого стоило достать эти билеты для тебя…» напомнил Коки, ловя мечтательный взгляд Казуи. Его родители спросили Коки, когда он приходил сюда две недели назад, знает ли, что Казуя хочет на Рождество. Коки ответил, что тот ждет билет на это событие с ноября. Даже несмотря на то, что Казуя никогда не говорил об этом Коки, он не сомневался, что именно этого молодой человек хочет больше всего. Билеты, однако, было очень трудно достать и Коки даже не думал, что они соберутся выкупить их на Интернет-аукционе, что они и сделали, - ведь оставалось так мало времени до этого дня. Не то, чтобы он не понимал, что родители Казуи хотят сделать Рождество особенным для него, хоть раз в жизни для сына, просто он сам хотел бы сделать Казуе такой подарок.
Его сердце болезненно сжалось при мысли, что 20 февраля следующего года Казуе должны были делать операцию на сердце с весьма низкими шансами на успех. Коки не был уверен, что хочет этого – операция действительно была очень трудная, и об этом он говорил Казуе еще в средней школе, но тот пошел против воли родителей, пока они не дали свое разрешение. Казуя был единственным, кто выбрал на свое двадцатилетие операцию – это они решили вместе с доктором, объяснив это тем, что это день, когда Господь дал ему жизнь, и он надеялся, что в этот день ему будет дарован второй шанс.
Взрослея, Казуя никогда не перечил родителям, будучи послушным ребенком. Но столкнувшись с его твердым решением лечь на операцию, родители поняли, что никогда не слышали, чего хочет их сын на самом деле, и всегда думали, что он еще ребенок, диктуя свою волю о том, что для него лучше. Теперь же, родители начали понимать все больше – и одной из этих вещей стала его любовь к фигурному катанию.
Катание обернулось наваждением в тот день, когда Казуя не имел возможности выходить на лед, так как, несмотря на продолжительность катания, он не мог делать ничего, кроме как наблюдать. Тогда внезапно Казуя обнаружил, что не может переключить на канал с программами фигурного катания, которых он с нетерпением ждал каждую неделю. Сперва, он подумал, что сломался пульт, но когда на следующий день пришел Коки, то объяснил ему, что его телевизор заблокирован – подобно тому, как блокируют порнографию на домашнем ТВ. И тогда Казуя стал ходить к Коки и смотреть передачи о катании вместе, пока Коки тревожно наблюдал за ним, печально следившим за соревнованием фигуристов. Коки был одним из тех, кто подарил ему пару новых коньков на Рождество на деньги, заработанные в выходные – он знал, что старые стали ему малы, а о новых просить родителей он не будет. Те коньки, что были куплены ему еще в средней школе были парой, в которой он катался вместе с Джином. К несчастью, они стали слишком малы для дальнейшей носки, но в этот год, родители купили ему новые, и Казуя разрыдался от счастья. Конечно, Казуе было запрещено кататься одному – не то, чтобы он стал кататься даже с их разрешения, ведь он дал нерушимое обещание Джину, но их подарок был доказательством, что родители приняли его любовь к фигурному катанию. Казуя не был так счастлив за всю свою жизнь.
Национальный стадион Yoyogi, Канун Рождества.
«Я удивлен, что ты допущен к национальным соревнованиям в этом году!» поддразнил Нишикидо Ре, триумфально улыбаясь досадному взгляду, которым Джин испепелял его. Несмотря на то, что он слышал от Ямашиты Томохисы, известному как Пи, что Джин вошел в состав по стране, это стало сюрпризом для Ре, не видевшего проката Джина несколько лет, с тех пор, как Джин поступил в среднюю школу. Ре был претендентом на первое место из округа Кансай, поскольку не было объявлено о соревнованиях в Токио в других префектурах, и он не видел никакого улучшения у Джина по сравнению с прошлым годом, когда Пи издевательски говорил ему, что Джин снова вылетел из региональных соревнований.
«Естественно, допущен! Я же чудо!» сердился Джин, кидая быстрый взгляд на лучшего друга, чтобы он отослал их игривого соперника посидеть где-нибудь в зале ожидания. Ре, провозгласивший себя sexy Osaka man, имел черты типичного парня из Осаки – чертовски острый язык, сбивавший всякую уверенность с соперников до того, как они выйдут на лед. Он практически довел Джина до слез, назвав его перед соревнованиями толстым. Это случилось, когда им было по восемь лет, но и сейчас Джин хранил недовольство этим случаем. Слова были больными и незаслуженными, потому что он, конечно же, не был толстым.
«Чудо, пропустившее пять лет», поправил Пи, вздыхая от детского поведения лучших друзей, сверливших друг друга взглядами. Надо отметить, что пять лет взросления не проходят даром для людей - они уже не действуют как подростки и маленькие дети, но нет, этих двоих это не касалось. Они вели себя так же, как когда были детьми, если не хуже. «Пять лет для вас прошли впустую».
Джин самодовольно улыбнулся, он мог уверенно заявить, что уже выдержал целый год настоящего ада, чтобы подготовиться к этим соревнованиям, даже посетив Семь морей, пройдя через немыслимо длинный перелет в Америку для практики в Колорадо с тренером Николаем, известному как Ник, обучавшего его мать в ее лучшие годы. К счастью, Джин быстро вспомнил, как его зовут, и нашел верное имя и контактную информацию в Интернете, введя имя «Аканиши Юки» в строке поиска Google. Ник, несмотря на его дружелюбие, был сущим Сатаной, когда Джин возражал что-то по существу. Джин расшиб все тело, болевшее всю ночь после практики, чтобы проснуться и заново повторить кровавую пытку. Его тело никогда не болело так, как после падения с прыжка, и на следующее утро образовался иссиня-черный синяк, и Джин был в крайней степени горд, что не принимал обезболивающее до возвращения в Японию.
«Я наслаждаюсь победами над вами – просто получаю долг со времен, когда мы были младше», усмехнулся Ре высокомерно. В прошлогодних региональных соревнованиях, Ре занял четвертое место, Джин пятое. С тех пор, как Ре привык ездить в Токио с раннего детства, когда участвовал в юношеских соревнованиях, проводившихся зимой, трое парней превратились в соперников. Будучи детьми, Джин часто брал первое место и медаль – Пи забирал золотую медаль в случаях, когда Джин сбивался с движения или был оштрафован за окончание раньше назначенного времени. Ре обычно занимал третье место, и однажды выиграл у Пи, но никогда у Джина, которого снова называли Вундеркиндом.
«Джин, ты на волне успеха!» Пи хлопнул его по спине, подталкивая его ко льду. Как лучший друг Джина с рождения, благодаря матери, бывшей лучшей подругой и соперницей покойной матери Джина, он действительно был счастлив видеть его возвращение на лед, несмотря на появление сильных соперников. Особенно потому, что Пи знал, как Джин был разбит после смерти матери, за что он не мог его винить. За исключением того, что Джин был так талантлив, что его мать вздохнула бы из-за потери таланта, если бы он покинул фигурное катание.
Сперва Пи отказался уступить лучшему другу и буквально таскал его на ледовые арены каждый день, но Джин только наблюдал со стороны и хотя случайно делал замечания, никогда не ступал на лед сам. Со временем Пи перестал брать его на тренировки с собой, замечая выражение боли на лице Джина, наблюдавшего за его катанием. Он не знал, что изменило Джина, но его друг взял 1/8 в течение зимы, около трех лет назад. Джин не ходил на вечеринки, как обычно делал после школы, перестал употреблять алкоголь и курить, к счастью по мнению Пи, так как раньше Джин мог и угодить в тюрьму.
Что его удивило больше всего, что Джин внезапно перестал встречаться с девушками, хотя и находил случайных девушек ради развлечения, всех одного типа – невинно выглядевшие, с пышной фигурой, хорошенькие, даже миловидные, с неплохой комплекцией. Тип девушек, никогда не интересовавший Джина раньше. Джин, которого он знал, встречался с девушками всех типов, исключая невинно выглядевших, которые были эмоционально неустойчивы, поэтому надоедливы, и Джин старался от них быстрее избавиться.
Это был первый раз, когда Джин стал помешанным на свиданиях с девушками подобного типа - привело к тому, что одна из бывших Джина спросила его о витающем вокруг слухе, что она выглядит так же, как предыдущая пассия Джина – она это слышала от ревнивого очевидца. Пи прохладно посоветовал спросить самого Джина об этом, вместо того, чтобы верить молве, не желая принимать участия в этой неразберихе. Позже он узнал, когда Джин пробормотал «Извини», за то, что втянул его, что они расстались. Когда та девушка, Кайо или как-то так, прижала Джина к стенке с ответом, он признался, что она напоминает ему человека, по которому он скучает больше всего. Кайо разрыдалась на его груди, говоря, что желает, чтобы Джин солгал ей и сказал, что серьезен в отношении нее, а не девушки, по которой скучает. Джин прекратил встречи с ней где-то через полгода, чувствуя за собой вину. Пи подозревал, что это тоже повлияло на Джина, но решил не спрашивать до тех пор, пока Джин не рассказал ему о вещах, приведших к сегодняшнему дню.
Короткая программа, в которой они соревновались вчера, прошла не так, как ожидал Джин, и он занял третье место. Видя в Джине сильного соперника по короткой программе, он знал, неудача должна была стать ударом по его уверенности сегодня. Ему нужно было набрать, по крайней мере, на 8 очков больше, чем Пи, набиравший всегда максимальное количество баллов, как в короткой, так и в произвольной программе. Обеспокоенно кусая губу в ожидании оценки своего проката, Пи надеялся, что результаты короткой программы не произведут особого эффекта на Джина, зная, что он должен занять место в тройке призеров, чтобы доказать себе и укрепить уверенность после строгой критики, которой он подвергался после своего возвращения. Иные никудышные критики, не имеющие понятия о спорте, заходили так далеко, что говорили, что не понимают, почему Джин вернулся, раз растерял весь свой талант.
Джин сделал глубокий вдох, чтобы успокоить бешено стучащее сердце, и мимолетно обежал взглядом зрителей. Он заметил только что зашедшую фигуру, смущенно оглядывавшую толпу и извиняющуюся перед другими зрителями и быстро севшую на место в замешательстве. Уголки его губ поползли вверх в уверенной усмешке: «Простите, парни, но сегодня я возьму золото!», произнес он самоуверенно и вышел на лед.
«Самовлюбленный», ругнулся Ре, наблюдая за соперником №1, покорявшим каток второй раз со своего возвращения. Джин всегда имел необычную уверенность в своих способностях, не изменившихся несмотря на недавнее снижение баллов, что Ре признавал хорошим. Из того, что видел Ре, Джин был подобен обоюдоострому мечу, и все зависело от того, как этот меч использовать – он может быть невероятно остер как для него самого, так и для соперников. Он рисковал баллами на льду по принципу «все или ничего», и если бы не это, у Джина были бы более стабильные номера. Смотря на Джина прямо перед собой, он смог наконец-то понять досаду Пи на негативную критику этих слепых критиков, желавших забить Джина лишь потому, что не могут сделать это лучше.
«Где он взял хореографа?» удивленно воскликнул Ре, не отводя глаз от изящного представления, разворачивавшегося перед ним. Он бы никогда не признался в этом Джину, который был зазнавшимся мальчишкой, но он всегда восхищался осанкой парня на льду, с младших лет. Хотя он и не думал, что осанка Джина появляется, когда он ступает на лед, возможно, Джин становится одержимым волшебством льда, когда катается.
«Думаю, Джин сам поставил свою короткую программу, которая была провалом, если хочешь знать мое мнение, номер сам по себе не был скоординирован…Но произвольная программа особенная из всех, что я видел…Ненавижу признавать это, но он делает это лучше, чем я», объяснил Пи с пораженным вздохом, наблюдая за Джином, мягко приземлившимся с тройного Акселя. Он с самого начала имел две постановки, но неважно сколько он пытался, Пи не чувствовал комфорта с более трудной, созданной специально для него. Будучи расчетливым человеком, Пи решил, что лучше наберет определенные очки, чем будет рисковать вычетом за провал на трудных движениях. Конечно, Джин был главным соперником, которого время от времени заваливали критики. Возможно, он не был ребенком, с тех пор как его мать была единственной, кто ставил номера для него, но сейчас он имел право выбора собственного номера, ему нравилось стремиться к высшим отметкам, которые были проблемой для него в предыдущие годы. Не только из-за длительного перерыва, из которого вернулся Джин, он пытался делать более сложные движения, выглядевшие, словно театрализованное представление, если он заканчивал их, но ошибался в нескольких случаях, легко падая, за что получал жестокие штрафы.
Однако сейчас Джин безукоризненно пришел к финишу и принял совершенную позу в центре катка с сияющей уверенной улыбкой на лице, кланяясь довольной публик в знак завершения своего номера. Из того, что видел Пи, он мог сказать, что номер был исполнен от чистого сердца, Джин представил хореографию, выставлявшую его в качестве мишени, что действительно удивило его, учитывая, как легко Джин терял смелость. Поскольку фигурное катание было психологическим видом спорта, он ожидал, что провал Джина в короткой программе повлияет на оценку произвольной программы, но Джин гордо улыбался, и Пи был уверен, что Джин знал, как замечательно он выступил.
Минутами позже, когда баллы Джина были озвучены, и его произвольный прокат набрал решающее количество очков, Пи мог только понимающе улыбнуться. Джин превзошел его по всем пунктам от точности движений до уровня хореографии, даже в его глазах, и оценки Джина в совокупности намного превысили оценки Пи, таким образом, выиграв у него золотую медаль и обойдя его. Безотлагательно Пи поднялся, чтобы поздравить лучшего друга, хватая Ре с собой и заставляя его обняться всем вместе.
«Джин, поехали в Shibuya Excite!» возбужденно усмехнулся Пи – это был первый год, когда все трое соревновались вместе. Джин был тем, кто нашел этот клуб, когда они только поступили в старшую школу. Он был недалеко от стадиона Yoyogi и стал местом, куда они приходили после соревнований каждый раз, когда они проходили в Токио. Освещение было красноватым, стильные зеленые, желтые и голубые звезды создавали в современном клубе непринужденную атмосферу, которая нравилась парням. За барной стойкой, где хранился ликер, все было освещено голубыми огнями и спроектировано наподобие пещеры, что выглядело как скалы – это напоминало им обо льде, что было главной причиной их пристрастия к этому клубу. Здесь всегда было много гостей разных национальностей – Джину особенно нравилось подцепить какую-нибудь роскошную иностранку, что частенько случалось в период его похождений.
«Я не могу… Увидимся завтра, парни», внезапно отказался Джин, в сумасшедшей спешке собирая свои вещи и пихая их в вещевой мешок. «Мы все еще тренируемся, так?» В прошедшие годы Джин всегда следовал за Пи в
Shibuya Excite, его любимый ночной клуб, чтобы отметить что-либо или поддержать лучшего друга, в зависимости от результатов года. Сейчас у Джина было другое место, куда можно было пойти после соревнований. Может быть, в следующем году он возвратит традицию и пойдет в Shibuya Excite.
«Ага», мягко согласился Пи, стараясь, чтобы голос не прозвучал расстроенно от того, что Джин не присоединится к ним.
«Что на него нашло?» удивился Ре, скривившись. Пи посмотрел на места за ним, куда отвлеченно смотрел Джин, пока разговаривал с ними в спешке, и унесся со стадиона с половиной вещей, беспорядочно торчащих из сумки. Озорная улыбка появилась на губах Пи, выхватывая из толпы лицо молодого человека, только что развернувшегося и собиравшегося покинуть свое место.
«Ладно, пошли!» просиял Пи, чувствуя прилив хорошего настроения от сегодняшнего соревнования. Даже несмотря на проигрыш первого места Джину, они втроем все равно заняли тройку призовых мест, а это было его мечтой с раннего детства, и он не собирался сдаваться, даже когда Джин ушел из фигурного катания. Конечно же, было бы идеально, если бы на первом месте был он, но уступив Джину, он не испытал сильного потрясения, особенно сейчас. Он не собирался позволить Джину выиграть в следующий раз – это он пообещал сам себе.
Вдохнув свежий, прохладный воздух, Казуя вышел из ледового зала, словно в тумане. Все еще улыбался себе как идиот, и его сердце колотилось от волнительных соревнований Японии по фигурному катанию, которые он страстно желал увидеть, поскольку Джин вернулся в мир спорта. Во время соревнований Казуя закусывал губу так сильно, чтобы остановить себя от того, чтобы не кричать имя Джина подобно сумасшедшим фанатам вокруг. Смотрел на то, каким соблазнительным был Джин в облегающем костюме – черно-сером сверху и черным снизу, с рисунком, напоминавшим ему ветер и лед, и ничто больше не имело значения. Даже после того, как соревнования закончились, и толпа начала расходиться, Казуя смотрел на ледовую арену в изумлении и лишь потом начал медленно и даже неохотно спускаться вниз к выходу.
«Уйдешь, даже не сказав «Привет?» поддразнил Джин невозмутимо, хотя дыхание было затруднено из-за быстрого бега в поисках Казуи. У него даже не было времени переодеться, и он стоял в костюме, лишь набросив куртку поверх него, что было довольно смущающе, но он должен был поймать Казую до того, как он убежит от него и из его жизни.
Казуя удивленно обернулся. Джин стоял на улице с широкой улыбкой на лице, оперевшись широкой спиной о вход в исторический стадион. В лунном свете красивое лицо Джина казалось неземным, и он раздумывал, не иллюзия ли это. «Джин?» робким голосом позвал он, чтобы убедиться, что Джин, которого он видит, настоящий, а не плод его воображения.
Джин усмехнулся, поднимаясь по лестнице к Казуе, смотревшем на него в ожидании. «Прости, я не дал твоему Принцу победить», извинился он не совсем искренне. Если быть честным, Джин отказался позволить Пи выиграть перед глазами Казуи, зная, что парень обожает его лучшего друга и главного соперника. Это было против его мужской гордости. Почему парню не хотеть произвести впечатление на девушку, которая ему нравится?
Казуя покраснел при упоминании о бывшем кумире, его рука крепче сжала свернутую ткань. Джин вздернул бровь, замечая, что Казуя держит большое сложенное полотно в руке. «Что это?» спросил он, дотягиваясь до ткани, когда Казуя отвернулся, поворачиваясь к нему спиной так, чтобы Джин не смог дотянуться.
«Ничего…» запнулся Казуя, прижимая ткань ближе к себе, защищая ее своим телом.
«Ничего, ха?» с сомнением повторил Джин и, усмехнувшись, бросил сумку с плеча на пол. Казуя вскрикнул, чувствуя руку Джина на своей талии, там, где щекотнее всего, выпуская при этом ткань, развернувшуюся при падении на пол.
«А…»
(2) (Ganbatte, Jin! "Удачи, Джин!")«Ну…Коки помог мне сделать это, но…я был слишком смущен, чтобы показать это…» признался Казуя, отводя взгляд на бетон под ногами. «Тут повсюду сердечки!» Джин изучал буквы, явно написанные парнем, что он находил забавным – он представлял, что у Казуи более милый почерк. Около его имени были черно-розовые сердечки в стиле граффити, окруженные более мелкими, и странным образом выглядевшие как хулиганские символы или что-то типа того, что можно увидеть на стенах в Америке, поэтому он предположил, что это работа его друга, Джокера, с подписью в левом уголке.
Нежная улыбка появилась на губах Джина, теплота отразилась на его лице от жеста любви Казуи. Он сжал смущенного парня в объятьях, не имея сил больше сдерживаться: «Я скучал по тебе…», выдохнул Джин в его волосы, пахнувшие лепестками вишни. Казуя удобнее устроился в тесных объятиях, радуясь, что Джин так обращается с ним после разлуки. Он боялся увидеть Джина лично, так как думал, что тот забудет его, что у него есть кто-то другой, потому что видя Джина на ТВ, казалось, что это совсем другой человек.
«Я тоже…» еле слышно прошептал Казуя с застенчивой улыбкой.
Три года были такими длинными, он уже закончил старшую школу! Различные события произошли в его жизни с тех пор, как они оказались порознь, и он знал, что в жизни Джина тоже произошли изменения. Казуя был так счастлив, когда увидел его по ТВ, на региональных соревнованиях. Пусть даже он не займет высокое место, ведь он знал, что это большой шаг для Джина оказаться снова на льду. И хотя Джина жестоко критиковали в первый год после возвращения, он продолжал участвовать во всех чемпионатах, проводимых в Токио, в качестве любителя, несмотря на низкие оценки. Позже Казуя понял, что это лишь потому, что Джин ждал худшей критики, но это был первый год после пятилетнего перерыва – они должны были дать ему передышку. Или они на самом деле думают, что Джин катался все эти пять лет или что он не хочет соревноваться?
«Я удивлен, что твои строгие родители позволили тебе прийти…» хихикнул Джин, поддразнивая и выпуская парня из объятий, тут же жалея о своих словах, заметив искру печали в его глазах, хотя она быстро исчезла.
«Они сейчас позволяют мне все, что я хочу…» уныло ответил Казуя, заставляя себя улыбнуться и умышленно опуская продолжение: «пока я могу».
Обеспокоенный размытым ответом, Джин попытался прочитать между строк. «С родителями все хорошо?» неохотно спросил он, беспокоясь, не случилось ли с ними чего-то опасного для жизни за эти три года. Ему всегда было интересно, как там Казуя – он думал о нем каждый раз, как видел снег, но прятал свои чувства подальше, желая лишь, чтобы он был жив и все было хорошо.
«Что? А, да…Они в порядке», заверил Казуя с неловким смехом, неосторожно заставив Джина беспокоиться еще больше. Он не поверил натянутой улыбке парня ни на секунду, но притворно улыбнулся в ответ, сознавая, что у него достаточно времени, чтобы удостовериться в своей правоте: «Пойдем, перекусим что-нибудь».
Со стадиона Yoyogi Джин повел Казую к станции Харадзюку, откуда они сели на линию JR Yamanote, добравшись на лифте. Джин мысленно похвалил себя за то, что сели на поезд в правильном направлении, хотя ехать нужно было всего одну остановку. Достигнув следующей станции, Джин взял Казую за руку, чтобы не потерять его в толпе и повел вниз к лестнице западного выхода. Пока они шли со стадиона к нужному месту, Джин объяснил Казуе, как сильно он любит, любит, ЛЮБИТ рамен. Казуя только смеялся, когда тот рассказывал, как в детстве целую неделю готовил эссе о том, что любит рамен также, как и маму. Несмотря на этот незначительный инцидент, его мать привела Джина в особый магазин рамена за этот поступок. Магазин лапши, Hi no Kuni, имел обычные вход и стеклянные витрины, где стоял рамен, лежали меню, на стеклянных дверях висели объявления и реклама, в стороне стоял флаг ярко-алого цвета с белыми надписями. Джин толкнул дверь, открывая и впуская Казую в магазин первым, затем зашел сам и закрыл дверь. В тесном магазинчике столы стояли вдоль стен, стойка напротив кухни, как и во всех старомодных заведениях. Казуя улыбнулся, всегда мечтая об обеде в изысканном пятизвездочном ресторане или вечеринке в ночном клубе, где фигуристы празднуют победу вместе с тренерами, семьей и друзьями.
Джин автоматически отодвинул стул у стойки для Казуи, затем садясь рядом. Джин всегда предпочитал стойку столам – ему нравилась эта старинная обстановка магазина по сравнению с новыми, современными, которыми начали застраивать окрестности Токио. Этот же магазин совсем не изменился со времени последнего посещения с матерью около пяти лет назад. Просматривая меню – не появился ли новый вид рамена – Джин остановился на масляно-соленой лапше для Казуи и лапше Charsiu(3) для себя. Казуя тихо рассмеялся над привычкой Джина заказывать за него. Ему даже не нужно было прикасаться к меню. Что его удивляло, так это то, что Джин заказывал два разных блюда и всегда давал ему то, что ему нравилось больше. К счастью, несмотря на то, что Казуя был разборчив в еде, Джин никогда не заказывал того, где были ненавистные зеленый горошек и томаты.
Котелок с раменом издавал тяжелые звуки, словно был рядом с ними, и повар закричал о том, что блюдо готово, так, что было слышно на весь магазин. Джин поставил первое приготовившееся блюдо перед Казуей, хотя тот отказался есть, пока Джин также не получит свое. Несколькими минутами позже, заказ появился перед Джином.
«Люблю Charsiu», по-детски улыбнулся он, разламывая палочки и потирая их друг о друга. Сложив руки вместе, Джин произнес: “Itadakimasu”(4) и наклонил свою чашку, прихлебывая.
Довольная улыбка заиграла на губах Казуи, наблюдая за счастливым выражением на лице Джина после пробы рамена. Казуя палочками взял два кусочка Charsiu из своей чашки и положил Джину. Тот взглянул на парня с недоверием, читавшемся на всем лице, думая, что ему не понравилось, но Казуя пробормотал: «За победу…» перед тем, как начать есть собственное блюдо. Джин мог точно сказать, что улыбается сейчас как идиот, пока выхлебывает свою все еще горячую лапшу. Закончив с последней косточкой свинины и соевым супом, Джин на автомате повернулся к Казуе, чтобы удостовериться, что он тоже закончил с едой – у него была такая привычка, когда он обедал с ним. В первый раз, Казуя действительно съел все из своей тарелки от лапши до яйца, шпината и менмы(5). Поэтому Джин заказал ему рамен без супа, потому что он никогда не успевал его съедать.
Внезапно рождественская мелодия заиграла рядом с Джином, заставив его потянуться к карману, но он вспомнил, что не менял звонок на рождественский в этом году. Казуя суматошно начал выворачивать свои карманы в поисках сотового, который был погребен под перчатками. Он открыл телефон, читая только что полученное сообщение. «Мои родители спрашивают, когда забрать меня», взглянул он на Джина, пальцы замерли на клавиатуре. Ему действительно хотелось остаться с ним дольше, но он знал, что тот устал от соревнований, и не хотел быть надоедливым.
«Где ты живешь?» спросил Джин.
«В Эдогаве…» смущенно ответил Казуя.
«Эдогава? Это недалеко от места, где я живу», пробормотал Джин, слегка расстроенный, что человек, которого он так сильно хотел видеть, живет в другом городе. Его удивило, что они не сталкивались друг с другом раньше за обедами, в магазинах, или они просто не выходили из города. Джин тихо чертыхнулся от того, что телефон ужасно ловил сигнал в этом сельском городке, где они встретились, - именно поэтому он оставил его дома и забыл о нем – что за ирония, ведь он жить не мог без сотового, с тех пор, как вернулся в Токио. С другой стороны, он точно не забудет спросить у парня его номер.
«Где ты живешь?» с любопытством спросил Казуя. Он знал, что Джин из Токио, он кратко упоминал об этом в их разговоре раньше, но префектура Токио состояла из нескольких городов.
«Кото…Я подброшу тебя», произнес Джин, хватая чек у официанта.
«Но ты живешь в часе езды от меня…» возразил Казуя, не желая беспокоить Джина, когда расстояние между их домами превышало час езды, и они все еще были в Yoyogi, а это еще час пути. Его родители уже закончили смотреть фильм в кинотеатре Шибуи и им не доставит проблем забрать его сейчас или чуть позже, так как они собрались еще поужинать.
«На поезде…Я на машине. Эдогава не так далека, если ехать по трассе», объяснил Джин, забирая сдачу у официанта и кладя бумажник в карман. Он вытащил ключи от машины и показал их Казуе.
Казуя кивнул, печатая матери, что не нужно его забирать, потому что друг подбросит его, и пусть они наслаждаются ужином. Он знал, что проще согласиться с Джином – ведь он упрям и иногда приводит просто ужасные причины, но, тем не менее, Казуе он нравился.
Дрожа от внезапного перепада температуры – ведь в Hi no Kuni было гораздо теплее, раз они сидели около кухни, а на улице было довольно прохладно – Казуя потер руки в перчатках друг о друга. Джин немедленно дотянулся до руки парня, таща его через улицу к парковке, где стояла его машина. С тех пор, как он стал есть в Hi no Kuni, Джин парковался около магазина, зная что по времени езда на поезде и машине примерно одинакова, и что найти место около стадиона будет трудно, раз здесь паркуются соперники, персонал и зрители. Улицы в городе были узкими и односторонними, и дорога была длиннее, если ты едешь со стадиона, поэтому Джин решил не создавать себе проблем и остановился здесь, а Пи обычно подхватывал его на пути к стадиону.
«Хорошая машина…» одобрил Казуя, смотря на совершенно новый автомобиль, пока Джин снимал его с сигнализации. Цвета металлик, «Лунная скала», как назвал его Джин, был Хондой S200 – ее видел Казуя, когда его родители искали новый автомобиль в прошлом году. Естественно, родители искали машину для семьи, не спортивную, поэтому остановились на фургоне. Открыв дверь и обнаружить внутри кожаный салон, Казуя сел на пассажирское место и тотчас же пристегнул ремень безопасности.
«Да…Подарок отца на мое окончание. Он не думал, что я выпущусь или сделаю это к университету», шутя, засмеялся Джин. В первый год возврата к соревнованиям, Джин был на грани вылета с последнего курса старшей школы, потому что учеба отнимала слишком много свободного времени, нужное ему для восстановления на льду. Но его отец потребовал, чтобы он, по крайней мере, окончил старшую школу при условии, что он будет оплачивать его тренировки в Колорадо в следующем году – и Джин с радостью бросил подработку, которая тоже отнимала время. Уголки его губ поползли вверх, складываясь в улыбку, с нежностью вспоминая ворчание отца: «Ты начинаешь походить на свою мать». На следующее утро он обнаружил листовку об университете с хорошо оборудованным клубом фигурного катания - Токийский университет иностранных языков. Университет был превосходным для него не только из-за клуба, но и потому, что Джин был заинтересован в изучении других языков и культур, ведь он много путешествовал, пока был маленьким, вместе с семьей, когда у матери были соревнования.
Но Джин почти обеспечил своему отцу, так же как и себе, сердечный удар перед выпуском. Для него было сюрпризом, как невозможно низко упали его оценки, и его отец поначалу предложил нанять репетитора, чтобы подтянуть его к выпускным. Но, по мнению Джина, репетиторство было лишь другим видом скучных лекций, и он немедленно отказался, решив запереть себя в библиотеке Кото, пока не достигнет нужного уровня. Тяжелая тишина в библиотеке была почти оглушительной, и это побудило его выучить все быстрее, чтобы покинуть ужасную тюрьму. Его ненависть к красному кирпичному зданию росла день ото дня, и если бы не лучший друг вроде Пи, который писал ему sms-ки обо всех забавных вещах, случавшихся в мире, Джину бы стало совсем плохо.
Повернув ключ зажигания, Джин включил обогрев, чтобы убедиться, что температура не слишком низкая для Казуи. Убедившись, что оба ремня пристегнуты, Джин вырулил за пределы парковки и поехал к выезду на трассу, ведшую прямо от Yoyogi к Эдогаве. Свободной рукой дотянулся до кнопки радио и поймал станцию на волне Рождественских популярных песен. Первая песня, заигравшая на радио, была «White x’mas», исполняемая популярной группой Johnny’сов. Джин редко смотрел телевизор, не имея на это времени и редко следя за поп-айдолами, но ему нравилась эта особенная песня. White x’mas была выпущена в прошлом году в период Рождества, но ее часто заказывали поклонники. Джин тихо начал подпевать словам, которые знал наизусть, так как он приобрел этот сингл после того, как услышал по радио впервые, - слова ему слишком напоминали о Казуе. Сперва Казуя подумал, что голос Джина это часть песни - его красивый и нежный голос полностью сливался с ней - но потом понял, что Джин поет рядом с ним, и сердце неожиданно защемило. Возможно, где-то глубоко, Казуя представил, что Джин будет думать о нем после его смерти в случае неудачного исхода операции.
Поездка была почти тихой, если бы не тихо играющее на фоне радио. Казуя смотрел на проносящиеся улицы в окно и редкими глотками пил из бутылки горячий чай с молоком, купленный для него Джином из автомата по пути к парковке. Джин наблюдал за ним через зеркало, которое слегка наклонил, чтобы видеть отражение Казуи - в других случаях Джин не пользовался лобовым стеклом в принципе.
«Тебе нужно выехать на следующий…» указывал Казуя, боясь, что Джин в спешке проедет мимо. «Джин! Не забудь, поверни на следующем…Подожди, поверни назад! Здесь все еще ремонтируют улицы. Должна быть еще одна!»
«Стой, не представляю поворот на трассе!» запаниковал Джин, слегка повернув голову, чтобы разглядеть поворот. Вздохнув в полной тишине вместо ответа, Джин выехал на следующую улицу, чтобы повернуть на трассу в противоположном направлении. Несмотря на несколько неверных поворотов, следуя инструкциям и жалобам Казуи, что «это была самая длинная поездка домой из Эдогавы», и он все же довез Казую до дома. Джин наконец смог припарковаться прямо перед домом с табличкой «Каменаши». Автоматически выключив радио, он беспокойно провел языком по губам.
(1) Персонаж из аниме «Рыбка Поньо на утесе» (Gake no ue no Ponyo), побившего рекорды, произведенного студией «Ghibli».
(2) “Ganbatte, Jin”, что примерно можно перевести как: «Удачи, Джин».
(3) Маринованная жаренная свинина, тонко нарезанная, часто используется как топпинг для рамена.
(4) Выражение благодарности перед едой, означающее внимание к растениям и животным, труду, вложенному в урожай пищи, усилиям, вложенным в приготовление пищи, и т.д. Само по себе выражение переводится как : «Я с благодарностью принимаю (эту пищу)».
(5) побеги бамбука.
@музыка: Lands - Hatachi no sensou
@темы: перевод, любимое, work, fic, Kamenashi Kazuya, Akanishi Jin
-
-
07.05.2010 в 18:26-
-
08.05.2010 в 17:19спасибо))))
-
-
09.05.2010 в 13:41спасибо вам большое!
начинаю уже печатать вторую часть))))
я сама в таком восторге от этого фика....
-
-
09.05.2010 в 14:17начинаю уже печатать вторую часть))))
вааай))) жду с нетерпением))))
я сама в таком восторге от этого фика....
мы все от него в большом восторге
-
-
09.05.2010 в 14:19где-то через недельку примерно выложу) ждите
мы все от него в большом восторге
обнимемся!
-
-
09.05.2010 в 14:33где-то через недельку примерно выложу) ждите
ждем, ждем)))))
обнимемся!
ага))
-
-
15.05.2010 в 14:29как всегда трогательно
-
-
15.05.2010 в 15:36а я уже думаю, личное приглашение кинуть куда-нить
ну пропустила бы, потом бы сразу две части прочитала)))))
вот сейчас печатаю вторую и все, у меня перекавай
-
-
15.05.2010 в 16:09-
-
16.05.2010 в 15:40ладно-ладно) пристыдила)